Адольф Альбин

Адольф Альбин - первый румынский шахматист, громко заявивший о себе на международном уровне. Не смотря на то, что свои турнирные выступления он начал в возрасте за сорок, это не помешало лидеру румынских шахмат оставить след в истории древней игры.

Адольф родился в Бухаресте 14 сентября 1848 года. Мальчик получил хорошее образование в одном из венских университетов. Позже он возглавил издательство «Frontier». В это же время выпустил книгу под названием «Теория и практика шахмат». Так как это была первая шахматная книга на румынском языке, она стала довольно популярной среди соотечественников, желающих научиться азам мудрой игры.  

В дальнейшем Альбин стал переводчиком одного из железнодорожных магнатов. В этот период молодой человек женился и обзавёлся тремя детьми. Однако через некоторое время богатый работодатель разорился, и Альбин стал безработным, что стало серьёзным ударом для его семьи. Вместе с женой удалось открыть небольшой магазинчик в Вене. Однако прокормиться на выручку с него не удавалось.

Именно тогда Адольф решил принимать участие в соревнованиях. Перед этим он стал лучшим игроком одного из самых популярных шахматных кафе в Вене под названием «Централь». В 1890-м Адольф Альбин впервые выступил на серьёзном международном соревновании – 1-м мемориале Игнаца Колиша. Но, как говорится, первый блин комом: 6 очков из 17 возможных и итоговое 8-е место среди 11 участников. Но уже в следующих двух аналогичных турнирах Альбин придёт к финишу первым!  Благодаря этим двум победам румынский шахматист получил приглашение на сильный международный турнир в Нью-Йорке 1893 года, где сенсационно занял второе место, пропустив вперед лишь Ласкера! В личных встречах были повержены такие признанные мастера как Пильсбери и Шовальтер. Последний, будучи раздосадованным проигрышу малоизвестному игроку, даже вызвал Альбина на матч, который завершился в пользу Шовальтера со счетом +10 -7 =8. В следующем 1894 году румынский маэстро вновь занимает 2-е место на том же нью-йоркском турнире, только первым в этот раз становится действующий чемпион мира Стейниц. К слову, в личной встрече Адольф Альбин обыграл именитого соперника!

Вернувшись в Европу в 1895 году, лучший румынский шахматист принял участие в знаменитом турнире в Гастингсе, в состав которого входили все без исключения лучшие шахматисты мира. Результат, однако, оказался посредственным: 8½ очков из 21 возможного и дележ 17-18 мест среди 22-х участников. Победителем тогда стал тот самый американец Гарри Пильсбери, которого Альбин обыграл в Нью-Йорке  в 1893-м. Это было начало активного периода турнирных выступлений румынского мастера. И хоть с началом ХХ века кривая его успехов неуклонно шла вниз (возраст давал о себе знать), Альбин продолжал играть вплоть до 1914 года, когда началась Первая мировая война.

Авторству Альбина принадлежит одноименный гамбит, начинающийся ходами 1.d4 d5 2.c4 e5!?, к которому нередко прибегают мастера и гроссмейстеры наших дней. Также румынскому маэстро принадлежит идея гамбита Шатара-Алёхина (1.e4 e6 2.d4 d5 3.Nc3 Nf6 4.Bg5 Be7 5.e5 Nfd7 6.h4!?). Четвертый чемпион мира признавал, что впервые идею столь оригинальной жертвы он увидел в партии Альбин – Шанк (1890).  Адольф Альбин умер 1 февраля 1920 года на 72-м году жизни.

Интересные материалы

Интересные истории

Свою книгу «Теория и практика шахмат» («Amiculŭ Joculu de Scachu Teoreticu şi Practicu»), ставшую столь популярной в Румынии, Адольф Альбин написал, фактически лишь зная правила игры! 

Партия Albin – Csank была сыграна на первом серьёзном для румынского шахматиста турнире – мемориале Колиша-1890. Подсмотрев интересную жертву пешки (6.h4!?), Алёхин впоследствии стал применять её и в собственной практике.

Отрывок из книги Альбина, шуточно описывающий забавную историю, случившейся на турнире в Нюрнберге в 1896 году. Говорили, что Стейниц и Пильсбери предложили румынскому шахматисту вознаграждение, если он выиграет или сведет вничью партию последнего тура с Таррашем. Понятно, что результат этой партии существенно влиял на распределение призов:

Я в л е н и е  I

Директор турнира разносит конверты, в которые нужно положить бланки с записанным ходом. В нашей партии с Таррашем позиция следующая: 

Ход был мой. Я записываю 28...Rad8 и с ведома Доктора и президента комитета запечатываю свой бланк в конверт. Доктор испаряется.

Я в л е н и е II

Запыхавшийся от быстрого бега, вбегает директор и скрипучим голосом требует, чтобыя сдался.

— Почему? — спрашиваю я, потрясенный.

— Я не давал сигнала к откладыванию, и вы записали ход слишком рано. Что ж тут  непонятного? Вы сдаетесь?

— Ни за что! — отвечаю я патетическим, звенящим от напряжения тенором.

(Галерка аплодирует)

Шум, неразбериха, мой стол окружают болельщики. Стейниц и Пильсбери громко протестуют, но — увы! — все тщетно. Объявлен сбор комитета.

Я в л е н и е III

Судья: — Почему вы не сдаете партию?

Я: — Потому что не хочу!

Судья: — Так все-таки: почему вы так быстро спрятали свой ход в конверт?

Я: — Чтобы он не успел остыть.

Судья: — Но ведь г-н Стейниц предлагал вам награду за эту партию?

Я: — Г-н Стейниц, вероятно, знает, что в последних турах слабые игроки часто страдают

от «Durchfall» (понос (нем.)) и плохо играют. Этим соображением он и руководствовался.

Судья: — Значит, вся эта история — неправда, так что ли?

Я: — Нет.

Судья: — Так что же правда?

Я: — Блестящая комбинация д-ра Тарраша!

Судья: — Что ж, мы побеседуем с Доктором. Подождите,пожалуйста.

Я в л е н и е IV

Пять часов пополудни, а я все еще жду. Комитет обсуждаетвопрос при закрытых дверях, что, впрочем, не мешает г-ну Ласкеру энергично протестовать от моего имени, и окончательный вердикт выносится в мою пользу. Однако возбуждение и большой перерыв возымели действие. Партию я проиграл, и г-н д-р Тарраш стал, по словам Пильсбери, «призером Комитета».

А вот и сама партия. Далеко не безошибочная, но от этого не менее интересная: